Институт Ближнего Востока
вернуться на страницу назад

Иракские беженцы: мина замедленного действия

Е.Е.Кирсанов

На последних парламентских выборах в Ираке, несмотря на все ухищрения властей, победу, пусть и с незначительным перевесом, одержала коалиция «Аль-Иракия» бывшего премьер-министра страны А.Алауи. В этой связи стоит отметить, что одним из основных предвыборных обещаний победившего блока является «прояснение вопроса о размерах материальной и моральной компенсации жертв среди иракского населения» к США и другим членам коалиции То что такой вопрос рано или поздно возникнет, сомневаться не приходится. Особенно с учетом того, что «Аль-Иракия» победила, в том числе и потому, что ей отдали голоса те (военнослужащие и чиновники), кто собственно в недавнем прошлом являлся опорой режима С.Хусейна.

Такая постановка вопроса заставляет пристальней рассмотреть суть указанного вопроса, используя средства официальной статистики. Согласно последним данным, вторжение войск коалиции в Ирак обошлось населению в 655 тыс. жертв. До начала конфликта уровень смертности в стране составлял примерно 5, 5%. Сейчас он колеблется, опять же с учетом очень приблизительной статистики, на уровне 15%. Около 50 тыс. человек скончались в результате болезней и лишений, вызванных военными действиями. Напомним, кстати, что 280 тыс. умерших в Дарфуре (из 300 тыс.) тоже стали жертвами «сопутствующих военному конфликту» болезней. Это само по себе явилось для Международного уголовного суда (МУС) основанием для вынесения вердикта об аресте суданского лидера О.аль-Башира.

Но вернемся к Ираку. Общее количество чисто «боевых потерь» в стране, по оценкам экспертов ООН, превысило 600 тыс. человек. При этом 80% погибли в результате огнестрельных ранений, а 20% - в результате бомбовых ударов и терактов. Это интересный момент свидетельствует о наличии в стране постоянных боестолкновений, о которых в официальных новостях не упоминается. 31% (!), по их собственным признаниям, всех иракских граждан стали жертвами актов насилия в той или иной степени со стороны войск коалиции. С учетом родственников и друзей таким образом, «обиженным» себя чувствует фактически каждый гражданин страны. По секретным данным Пентагона, ежедневные средние потери гражданского населения в стране в результате насильственных действий составляют около 40 человек. При этом необходимо учитывать, что эксперты ООН опираются в своих подсчетах на данные моргов и полиции, которые, с учетом местных реалий и обычной неразберихи, охватывают примерно только 20% всех жертв. Все это создает очень мощный фундамент для распространения антиамериканских настроений не только в самом Ираке, но и во всем мусульманском мире. Это и является одной из ключевых причин «неубиваемости» «Аль-Каиды» как института мести и борьбы против несправедливости.

По данным, Верховного комиссариата ООН в результате действий американцев беженцами стали 3,7 млн иракцев (каждый восьмой житель страны): 2 млн человек выехали за пределы иракской территории, остальные стали «внутренне перемещенными лицами». Для сведения: в результате арабо-израильской войны 1948 года беженцами стало 711 тыс. палестинцев. К чему это привело, все прекрасно знают. Теперь на очереди «иракская эмиграция». Конечно, исходные данные в Палестине и Ираке различаются по многим понятиям, но необходимо учитывать одно важное сходство: все беженцы в той или иной степени являются носителями «генетической памяти» чувства мести и унижения. Скрыть эту память плохо получается даже у «цивилизованных» американцев З.Бжезинского и М.Олбрайт. Из общего количества беженцев, выехавших за рубеж: 800 тыс. находятся в Сирии (вспомним, что, по данным американских спецслужб, именно с территории САР в Ирак направлен основной «вектор» сопротивления); 700 тыс. – в Иордании; 100 тыс. – в АРЕ, 50 тыс.- в Иране, 40 тыс.- в Ливане. Нет точных данных в отношении иракских беженцев в Турции и Йемене, но количество оценивается «как очень значительное».

Теперь очень важный момент, который создает все те же предпосылки возникновения «второй ООП». Иракские беженцы не пользуются в этих странах абсолютно никакими правами. Местные власти всячески препятствуют на законодательном уровне их интеграции в социальную и экономическую инфраструктуру, что создает питательную среду для распространения различных радикальных идей. Например, в Иордании только 21 тыс. беженцев получила временную регистрацию в ООН, только 700 из них получило официальный статус беженцев. В Иордании все иракские беженцы проходят под «обидным ярлыком» «временных посетителей». Сирия вообще не признает иракцев как беженцев, а рассматривает их как нелегальных иммигрантов или, в лучшем случае, туристов. Иран закрыло свою границу с Ираком, КСА и Кувейт отказываются принимать на своей территории беженцев из Ирака. Более того, власти КСА в настоящее время выделили полмиллиарда американских долларов для создания надежной электронной защиты своей границы с Ираком.

Общим моментом для всех иракских беженцев в арабских странах является невозможность устроиться на работу. В Иордании для получения разрешения для устройства на работу иммигрант должен заплатить 225 долларов США, что для абсолютного количества «перемещенных лиц» является «неподъемной» суммой. Кроме того, все беженцы должны в королевстве оплачивать услуги государственных компаний. В Сирии они облагаются налогом на медицинское страхование. 10% всех семей иракских иммигрантов живут без главы семейства (убит, находится в заключении и т.п.). Это привело к резкому скачку проституции.

Соответственно, в той же Иордании количество беженцев из Ирака составляет уже 15% от общего количества собственного населения. Все этой вызывает сильную озабоченность местной власти, которая еще помнит события «черного сентября». В этой связи Амман ввел официальный запрет на въезд в страну всех иракских мужчин от 17 до 35 лет. Автоматически это привело к переориентированию потоков иммигрантов в Сирию. Туда, по разным данным, прибывают ежемесячно от 20 до 30 тыс. человек. Добавим к этому, что в результате военных действий Ирак покинуло до 50% квалифицированных специалистов, что естественно сразу сказалось на общем образовательном уровне населения.

В такой ситуации очень сложно удивляться тому, что основной базой «Аль-Каиды» в Ираке по-прежнему остается приграничная с Сирией и Иорданией провинция Анбар. Если смотреть на вещи еще шире, то налицо все предпосылки к созданию в арабском мире мощной иракской диаспоры, которая в силу абсолютного бесправия и отсутствия перспектив на нормальную жизнь, быстрыми темпами будет люмпенизироваться и превращаться в основную площадку для вербовки новых «джихадистов». Кроме того, это создает дополнительный фактор нестабильности в самом арабском мире, где иракские беженцы со временем начнут играть все более и более заметную деструктивную роль. Здесь необходимо снова обратиться к печальному «палестинскому» опыту, хотя бы в том же Ливане. Надежда на то, что иракцы со временем вернуться домой очень сомнительна, так как даже в «благополучные» времена С.Хусейна существовал устойчивый поток эмигрантов «за лучшей жизнью».

При этом, по аналогии с той же палестинской диаспорой, совершенно оправданно будет предположить, что иракцы из стран арабского мира потихоньку начнут перебираться в Европу, усложняя и без того непростую ситуацию с иммиграцией и неся с собой «вирус» радикализма. Пока «западники» стойко отбиваются: общее количество беженцев, которые получили в ЕС «постоянную прописку» оценивается сотнями человек. Но существует еще нелегальная иммиграция, а также «добрые скандинавы», которые принимают «страждущих» без особых проблем.

Все эти процессы будут стимулироваться нарастанием напряженности внутри самого Ирака. По итогам последних выборов можно сделать вывод о том, что противостояние шиитов и суннитов будет только нарастать по мере вывода из страны американских войск.

Начало