Саммит по вопросам ядерной безопасности и Иран

Севак Саруханян

Прошедший 13-14 апреля в США саммит по вопросам ядерной безопасности может стать одним из самых «консенсусных» мероприятий последних десятилетий с участием более 40 руководителей суверенных государств. Ни о чем не спорили, ни о чем важном не договорились, никто недовольным не остался, и все единодушно отметили свою готовность в течение ближайших 4 лет улучшить контроль над безопасностью ядерных технологий и их экспорта. Вместе с тем в связи с итогами саммита возникают некоторые актуальные вопросы. Например такой: кто и зачем должен улучшить контроль над ядерными технологиями? Ни одна из стран, участвовавших на саммите, в течение, как минимум, последних двух десятилетий не отличилась ни нарушением режима нераспространения ядерного оружия, ни каким бы то ни было ощутимым нарушением экспортного контроля. Другой немаловажный вопрос: что делали на саммите по ядерной безопасности президент Грузии М.Саакашвили и другие лидеры независимых государств, которым вообще нечего контролировать за неимением ни ядерных объектов, ни каких-либо ядерных технологий?

Но произошедшее в Вашингтоне не просто удивляет... Оно устрашает и вот почему: именно вашингтонский саммит показал, что мировое сообщество не готово решать те реальные проблемы, перед которым стоит международный режим нераспространения ядерного оружия. Этих проблем на сегодняшний день, на наш взгляд, две:

1. Ядерная программа Ирана,

2. Контроль над ядерным арсеналом Пакистана, катящегося то ли к гражданской войне, то ли к победе радикального ислама.

Каждая из этих проблем в будущем родит множество других, если можно так выразиться, подпроблем. Гражданская война в Пакистане, равно как и победа исламистов во внутриполитической борьбе за власть, может привести к попаданию ядерных боеголовок в руки террористов. Создание же ядерного оружия Ираном, наряду с возможными проблемами, которые могут после этого исходить от самого Тегерана, подстегнет соседние страны, прежде всего Турцию и Саудовскую Аравию, начать работы над созданием своего ядерного оружия (важность регионального баланса сил еще никто не отменял, и ни один из крупных региональных соседей Ирана военный и политический перевес Тегерана терпеть не будет). А остановить Анкару и Эр-Рияд в реализации своих стремлений будет не менее трудно, чем саму Исламскую республику сегодня: хотя Иран и «крепкий орешек», но при необходимости Турция со своей стратегической ролью и расположением, а Саудовская Аравия со своими огромными нефтяными ресурсами могут тоже «окрепнуть» на своем ядерном пути.

Из пакистанской и иранской проблем для международного сообщества самой важной является именно иранская. Обусловлено это некоторыми обстоятельствами:

1. Пакистан уже ядерная держава, а происходящее в нем имеет прежде всего внутриполитическое измерение и напрямую с международно и юридически регулируемой ядерной безопасностью не связано. Решать проблему Пакистана и его ядерного оружия будут США, в какой-то мере Китай, которые кровно заинтересованы в контроле за происходящим в этой южноазиатской республике и вряд ли будут привлекать Россию или, скажем, Францию в качестве помощников для установления контроля над пакистанским ядерным арсеналом.

2. Иран, в отличие от Пакистана, пока еще не ядерная держава, но имеет все шансы стать первым государством-участником ДНЯО, который, не выйдя из Договора, создаст ядерное оружие, тем самым похоронив основной международный документ, ограничивающий ядерные права суверенных государств, – Договор о нераспространении ядерного оружия. А Договор этот универсальный, и его с разным успехом на протяжении 40 лет защищали все страны, которые отводили или отводят себе какое-то существенное место в современных международных отношениях. Таким образом, иранская ядерная проблема – проблема международная, которую и должны были в самую первую очередь решать на вашингтонском саммите.

3. Иран, мягко говоря, недружественное США государство. Иранский ядерный вызов на международном уровне является в первую очередь вызовом США, их месту и влиянию в мире.

С учетом этих обстоятельств вполне справедливо можно было ожидать, что вашингтонский саммит не будет таким декларативным, каким он оказался.

Иран, кстати говоря, сделал все от себя зависящее для того, что его ядерную программу с большей серьезностью обсудили в Вашингтоне: накануне саммита иранский президент объявил о создании центрифуг нового поколения; через день из Тегерана было объявлено, что Иран уже готов обогащать уран до любого уровня. И тут не важно: блефовали иранские руководители или нет. Тут важны слова, которые произнесены, а действие, в условиях отсутствия всякой реакции на слова, может последовать без всяких реальных опасений для Тегерана. Важно еще отметить, что в марте Иран бросил США другой вызов: фактически провалил парламентские выборы в Ираке, что привело к росту террористической активности и нестабильности в стране, из которой Вашингтон собирается выводить войска для установления лучшего контроля над происходящим в Афганистане.

В итоге Иран «в ответ» из Вашингтона и организованного там саммита получил:

1. Заявление министра обороны Р.Гейтса: «По нашим оценкам иранцы пока еще не имеют возможности создать ядерное оружие». Заявление это может быть «прочитано» двояко. Так, как оно прозвучало, или по-иному: «по нашим оценкам Иран МОЖЕТ создать ядерное оружие». Интересно просто понять, в чем будет разница между Иран «может» и Иран «создал»? Где в иранской ядерной программе проходит грань между «мочь» и «сделать»?

2. Китай, который сегодня открыто выступает против жесткости в отношении Тегерана, после долгих переговоров с американской стороной в Вашингтоне заявил, что готов «обсудить вопрос серьезных санкций» в отношении ИРИ. Заявление Китая встретили на ура в Вашингтоне и в американских газетах, хотя ничего сверхъестественного не произошло: Китай всего-навсего проговорил, что выполнит обязательство постоянного члена СБ ООН и «обсудит» проект санкций до того, как проголосует «за» или «против» него. Точно так, как он делает в случае со всеми проектами, выносимыми на голосование в СБ ООН.

3. После подписания соглашения СНВ-3 Москва не изменила свою уже ставшую традиционной позицию по Ирану: Тегеран обязан выполнить обязательства, но санкции и тем более военные удары – не оптимальные варианты решения проблемы.

И ничего более Вашингтон по итогам ядерного саммита не получил. Все осталось так, как было с 2005-ого года: санкции, новые переговоры, санкции, новые переговоры, опять санкции. Причем линия эта может дойти до определенной критической точки, когда всевозможные санкции, кроме части, касающейся отказа покупать иранскую нефть, на что сегодня никто не готов пойти, будут окончательно введены, а поведение Ирана не изменится. И вести переговоры будет уже не о чем. Да и говорить о том, что вокруг Ирана можно создать «железный занавес», похожий на тот, который в свое время Вашингтон сравнительно удачно организовал вокруг КНДР, не приходится. Кто из региональных соседей Ирана возьмет на себя обязательство контролировать свои границы с ИРИ настолько, чтобы ничего лишнего в Иран не входило и ничего лишнего оттуда не выходило? Неужели Ирак, Афганистан или Пакистан? В некоторых случаях просто неуместно говорить о существовании даже сравнительно удачно охраняемой границы этих стран с Ираном.

Самое абсурдное из того, что звучит сегодня об Иране, – это то, что он отказывается сотрудничать с мировым сообществом в ядерном вопросе. Иран, в отличие от КНДР как раз таки сотрудничает и ведет грамотную переговорную линию, которая все переговоры проваливает. Если раньше говорили, что Иран «закрыт», то сегодня говорить такое могут только те государства, которые терпят полное фиаско в своем стремлении остановить Иран в работах по получению ядерного потенциала. Тегеран играет открыто, смело, уверенно. Хорошо, если бы эта уверенность была обусловлена слабостью международного сообщества, а не близостью того часа, когда иранская бомба станет реальностью...

Начало